Уолтер Бонд неустанно занимался различными мирными акциями в течение десятилетий: будь то распространение листовок на демонстрациях и на улицах, выставление транспарантов на гей-прайдах (да-да, хуй вам в рот, гомофобы), протесты или добровольная помощь приютам для животных, прежде чем он окончательно перешёл к более воинственным тактикам ФОЖ (Фронта Освобождения Животных). Уолтер — анархист, веган, латиноамериканец, который считает себя бисексуалом. Он также в настоящее время заключён в одной из самых жёстких в плане ограничений тюрем США.
Я писал Уолтеру в тюрьму с тех пор, как он был впервые арестован 2 года назад, после того, как его брат настучал на него. До того, как Уолтера арестовали, он жил на улицах, атакуя компании, которые извлекали прибыль из эксплуатации животных.
— Ты идентифицируешь себя как анархист большую часть твоей жизни. Можешь ли ты
рассказать нам, что для тебя значит быть анархистом, и как анархизм связан с Освобождением Животных и Всеобщим Освобождением?
Когда я учился в 7-м классе (в 1989 году), я делал с друзьями всякого рода агитационные листовки под названием «Anti-Statist Counter Culture». Мы хотели распространять их главным образом на местных в районе корпоративных предприятиях и церквях. К концу 8-го класса я окончательно бросил школу и стал вести этот нигилистический образ жизни, будучи резко реагирующим и озлобленным на весь мир, родителей, школу, на всё! В то время я имел дело с миром дерьма, которое для меня было довольно сложно контролировать. Я стал злоупотреблять наркотиками и заниматься вандализмом, считая, что это хороший способ забыться. Обратной стороной анархизма была моя собственная вендетта на то, какой была жизнь вокруг меня, и какой бы я хотел, чтоб она была.
Я был не одинок. У меня было три очень близких друга, у которых были такие же взгляды. Двое из них связались с какими-то трущобными панками в городе Боулдер, штат Колорадо, и сбежали в Голливуд, штат Калифорния. Спустя 25 лет один из них стал вокалистом грайндкорной группы, а другой — производителем велосипедов, который живёт в сквоте в Нью-Йорке и которого преследуют всякий раз, когда он пытается покинуть страну, потому что с 90-х годов за ним наблюдает ФБР.
Сегодня анархизм крепко связан с моей деятельностью. Фронт Освобождения Животных был анархической дезорганизацией с момента её создания. Ничто не будет идти своим чередом, и освобождение животных будет сосуществовать в любой форме, что эффективно для целей и интересов с любой стороны. Бизнес, потребительство и корпорации, в конечном счёте, заботятся обо всем, что выгодно. Их сырьевой материл — это кровь и кости животных, и жизни – это кровь и кишки Земли, которые являются источником жизни. Трудно провести эту связь так же, как гурману-вегану, но если ты потратишь некоторое время на мир активизма, это столкновение неизбежно.
Анархизм находится в оппозиции с контролем государства, господством корпораций, классовым привилегиями, угнетением одной группы другою. Борьба аболиционистов, выступающих за права животных, так же применяется для различных целей. Я считаю, что анархизм и освобождение животных с точки зрения аболиционизма или радикальной точки зрения являются организованной парой. Какая польза от создания человеческого общества свободных общин только ради того, чтобы уничтожать планету, общества, подсаженного на диету МакДональдсов и у которого массовое пристрастие к индустриализации? Реальность такова, что на планете существуют миллиарды людей! С или без разрешения правительства или государства промышленность будет продолжать уничтожение Земли. Не имеет значения, кто заводит машины каждый день, потому что ничто не делается из ничего. И история доказывала снова и снова, что если мы не устраним притеснение всяческих наших оправданий – круговорот жестокого обращения начнётся снова с новым именем.
Ты политзаключённый активист ФОЖ и придерживаешься антицивилизационных взглядов, а так же критикуешь технологии. Я вижу много общего между анархо-примитивистской критикой одомашнивания и массового общества с взглядами Всеобщего Освобождения. Чувствуешь ли ты в этом противоречие? Или как ты видишь их совместимость?
Я определённо не являюсь поклонником технологически развитой цивилизации. В
индустриальном веке, продвижение вперёд, которое мы действительно видим — это
решётчатая система инфраструктуры, разработанная правительством, чтобы подчинять себе женщин, бедных, животных, землю, труд и друг друга по этническим, националистичным, классовым, гендерным и экономическим признакам. С появления эпохи машин и науки боль, страдания, войны и убийства невероятно и безумно увеличились.Несмотря на все обещания, что всё пойдёт к лучшему, мы взрываем горы, чтобы добраться до их углей. Мы вырубаем каждый лес на Земле. Мы сбрасываем бомбы на мирных жителей с радиоуправляемых самолётов, мы механически убиваем миллиарды животных за счёт естественного мира. Мы тратим огромную массу урожая, почвы и воды, все эвфемизмы Земли, чтобы можно было есть дешёвые гамбургеры. Благодаря постоянным технологическим костылям большинство взрослых не могут слышать, следовать или запоминать простые указания. Между тем паранойя и произвольные акты насилия постоянно остаются на высоком уровне!
Пора перестать притворяться, что мы не видим надпись на стене. Технологии убивают! И
чаще всего её первичное предназначение.
У НАС ДОСТАТОЧНО ЯДЕРНЫХ БОЕГОЛОВОК, ЧТОБЫ УБИТЬ ВСЁ ЖИВОЕ НА ЭТОЙ ПЛАНЕТЕ НЕСКОЛЬКО РАЗ, НО МЫ ДАЖЕ НЕ МОЖЕМ СПАСТИ НАШ СОБСТВЕННЫЙ ВИД ХОТЯ БЫ ОДИН РАЗ.
Я строил бойни для того, чтобы выжить, и я могу вам сказать по собственному опыту, что это физически невозможно, убивать ради мяса десятки тысяч животных в день без обилия механической помощи. Так же, как невозможно уничтожить лес без предварительной постройки дорог, зданий и заливов, чтобы запустить жёлтые машины смерти в эту область.тНи одна машина не может быть морально нейтральной, когда её конструкция и намерения исключительно для того, чтобы потрошить, заниматься вивисекцией, вырубкой и транспортировать расщеплённые, разрушенные и опустошённые остатки биосферы! Технологии, которые мы используем, чтобы исцелять больных и уменьшать боль и страдания, и вообще сделать человеческий мир более удобным местом для жизни, скудны по сравнению с теми, что наносят ущерб. Но, как и любой алкоголик или наркоман мы лишь излишне подчёркиваем расплату, которую должны погасить, всячески игнорируя ущерб, за который нужно платить. И так же, как и с любой другой зависимостью самое страшное то, как много других невинных жизней было разрушено в результате такой зависимости.
Политики пытались заставить нас поверить, что способы производства не являются ни полезными, ни вредными, а могут быть только в правильных или неправильных руках. Тем не менее, снова и снова история показывала, что находится ли завод под руководством жадных капиталистов или свободомыслящих анархо-коммунистов – машины всё равно включены, и сырьём промышленности по-прежнему являются кровь и кишки Земли и животных! На самом деле, тот, кто контролирует средства и способы производства, вызывает озабоченность лишь у тех, кто работает и получает прибыль, для машин и благодаря машинам, и мало заботясь о связности всей жизни или мира.
Насколько я рассматриваю возможность к взаимодействию, или недостаток таких идей, как полное освобождение и анархо-примитивизм, я всё же считаю параллельными. По моему мнению, Всеобщее Освобождение должно стремиться к объединению различных видов борьбы в реальном мире против единого гиганта правительства в сторону действенности свободных общин. К сожалению, я не вижу массовой организации вокруг Всеобщего Освобождения. Оно, до сих пор, остаётся в мире идей и приветствия солидарности. Я думаю, что оккупационное движение начало с поистине объединяющей тактики Всеобщего Освобождения и показало огромные возможности сближения. Но должно быть обострение тактики у руля или всё в конечном итоге потерпит неудачу. Я не пытаюсь казаться самодовольным, но по сути, где же Всеобщее Освобождение? В идеале Всеобщее Освобождение должно быть движением, строящим мост, который способен объединить активистов всех освободительных видов борьбы, будь то за права людей, животных или Земли. Это огромный объём работы. И, честно говоря, я редко вижу, чтобы это обилие работы было приведено в действие. Никто не хочет уступать или идти на компромисс, которого было бы достаточно, чтобы сделать создание истинно единого фронта освобождения возможным. Или, как радикалы, мы используем Всеобщее Освобождение в качестве предлога для идеологического набора других радикалов.
Анархо-примитивизм, с другой стороны, действительно выступает против всего того, что
составляет фундамент нашего современного «цивилизованного» угнетения. Но как таковой, он не особо склонен к активизму. Я имею в виду, что вы не протестуете против цивилизации на демонстрациях. Идея истинно безупречной разгромной критики далека от радикализма.Единственный способ для тебя это эффективно протестовать против технологий, массового общества, одомашнивания и всего в этом роде, это самому стать диким ребёнком и уничтожать машины. Всеобщее Освобождение и анархо-примитивизм навсегда объединены этой целью. Это полное избавление от тирании и угнетения стольких жизней и образов жизни, сколько можно существовать без угнетения других. Первое полностью посвящается регулировке сил здесь и сейчас, в то время как другое подразумевает то, что мы должны не только избавиться от дороги, на которой находимся, но и избавиться от дороги вообще.
Похоже, что в выборе, который ты сделал, определяясь в своих целях, были элементы
Классовой Войны. Это было намеренно?
— Ты первый человек, который задает мне этот вопрос, и ответ будет положительным.
Было несколько различных идей относительно моих поджогов за Освобождение Животных, одним из них была классовая борьба. Каждое место, которое я атаковал, не было тем, которое общество будет пытаться оправдать, как место «необходимого» жестокого обращения с животными. Каждое место по праву служило классу выше среднего, богатому эшелону общества. Будь то мода, хобби или лакомства, я не находил удовольствия в магазинах в гетто или этнических общинах. Я гнался за розничной торговлей, которая продавала разорванные тела или кожу мёртвых животных чисто ради потребительского удовольствия. А ещё я слышал ворчания от тех, кто считает, что я пошёл за легкими целями вместо стратегического позиционирования. Кроме того, в этом была неуловимая причина. Как активист, я часто видел, как люди сваливают ответственность на других, когда речь идёт о животноводстве. Оптовые и розничные продавцы всегда упрекают по этому поводу на публике. Если никто не купил их продукцию – они не будут её продавать. А пока есть спрос, кто-то будет удовлетворять его. Потребители всегда прячутся в цифрах. Они не чувствуют в себе ответственности, потому что они не покупают ничего такого, что не покупают в миллион раз больше другие. Капля в море синдрома. Если вы придираетесь к ним, вы сразу будете обвинены в навязывании определённым группам людей. А ведь это действительно злой проступок корпораций, который заключается в выставлении на продажу продуктов,
произведённых жестоким способом.
Я сжёг три предприятия прямо в центрах крупных городов. Не хочу, скрывать мои акции ФОЖ так, как скрываются способы жестокого обращения с животными. Я хотел, чтобы каждый лавочник и потребитель видел, что, когда вы имеете дело с продуктом смерти, вы не должны удивляться, когда возмездие находит свой путь к вашему дому. Честно говоря, если бы я имел больше ресурсов или помощи, я бы совершал акции освобождения на много лучше, но, к сожалению, это не является жизнеспособным вариантом. Но единственной хорошей вещью в невеганском мире является то, что если вы хотите бороться с жестокостью – вам никогда не придётся идти куда-то далеко. Вам не нужноиметь кучу денег или идти в какие-то подпольные торговые лагеря, чтобы оказывать влияние.
Большую часть времени люди хотели бы представлять себе, как их герои имеют опыт,
которого у них никогда не было. В это удобно верить, потому что иначе у них не будет
никаких оправданий за возвышение своих собственных интересов, страхов и апатий над
созданием в их сердцах того, что, они знают, должно быть создано. Правда, когда дело
доходит до эксплуатации животных или уничтожения Земли, никто не виновен. Ни Веганы,
ни трупоеды. Ни анархисты, ни капиталисты. Не я, не ты. Мы все оттенки красного, как
писал Screaming Wolf в плодотворной книге «Декларация войны» (Declaration of War). Мы
уменьшаем наш оттенок красного цвета нашим образом жизни и нашими действиями. И это является нашей обязанностью, если у нас есть сострадание, которое исходит не из-за какого-либо чужого влияния, а от нас самих, нашего сознания.
— Недавно ты полностью изменил свою позицию в отношении абортов, что побудило к
этому, казалось бы, внезапному сдвигу?
— Что побудило этот перелом в чувствах, так это растущее разочарование в так
называемых консервативных взглядах. И в напыщенных отношениях, которые их производят. Я никогда не участвовал в антиабортной деятельности, просто чтобы люди знали. В сотнях страниц, которые я писал в течение последних 3 лет, я написал предположительно один абзац о взглядах «возражающих против абортов», которые я некогда поддерживал. Я прямо хочу с самого начала прояснить, что я не какой-то исправившийся экстремист, выступающий против абортов. Тем не менее, когда-то я придерживался тусклого взгляда на аборты, который был частью консервативного сообщества в пределах движения Straight Edge в 1990-х годах.Мое ограниченное понимание аборта как спорного вопроса состояло из этой двумерной идеи о том, что «если я серьезно собираюсь отстаивать права креветки, то я должен заботиться о правах плода». Было полное отсутствие указания на то, что вся эта проблема происходит внутри тела женщины и что есть более сложный вопрос о правах, которые необходимо соблюдать. Не только с позиции Хардлайна.
Я недавно начал изучать феминизм и в частности анархо-феминизм. Чем больше я узнаю, тем больше я чувствую себя каким-то мудаком за проявление такого идиотского и разрозненного взгляда на аборт. С точки зрения Освобождения Животных, что для меня ближе, надо сказать, что человечество является причиной крайнего количества страданий миллиардов животных в год, ради вивисекции, развлечения и за пределами этого. Чрезмерно потребительские общества, такие, как Северная Америка, Китай и Индия в настоящее время опустошают Землю, словно раковая опухоль! В этой войне за природу люди являются деспотичными и жестокими врагами. Я стою на стороне Нации Животных и Матери Земли, я предатель вида. И контроль над рождаемостью человека является облегчением для планеты!
Но, как я уже говорил, то, что, наконец, побудило меня определиться в долгих взглядах на
мои убеждения, не только на аборт, но и многое из моих моральных отношений, это моё
окружение. Для тех, кто не знает, что я пленник войны, в политической тюрьме, внутри
тюрьмы. Я помещён в этот блок, состоящий из 40 людей, на остаток дней своего заключения. Большинство мужиков – ортодоксальные мусульмане; с вкраплением того самого благословенного незаконного вооруженного формирования Америки, чудаков Рона Пола.Это слишком консервативная и религиозная среда. Я узнал из первых уст, что догмы и так
называемый консерватизм так же влияют на людей. Главным образом, слепая
приверженность чему-то, гомофобия и предубеждённость.
— Когда ты выступал против абортов, казалось, что большая часть критики была направлена на медицинскую промышленность. Это поднимает вопрос о травяных абортах как о немедицинской альтернативе. Было ли для тебя это предметом размышлений?
Уолтер: — Нет, не было. Но я не приемлю один метод больше, чем какой-то другой. Это не
моё дело, как женщины решают совершать аборт, сдерживать рождаемость или осуществлять автономии над собственным телом. Как мужчина, я не только никогда не собираюсь быть на их месте, но я никогда не буду ставить женщину в затруднительное положение. У меня нет детей, и первое, что я собираюсь делать после освобождения, которое будет через много лет, это пойти в больницу и стерилизоваться. Кроме того, ни одна женщина не должна чувствовать остракизму или стыд за её решение воспользоваться своими репродуктивными правами, будь то гербальный способ или клиника.
— Автор Питер Гелдерлоос однажды написал, что анархия и колониализм должны быть совершенно несовместимы. Культурная апробация коренного искусства, духовности и культурных традиций является серьёзной проблемой во многих субкультурах сегодня. Я хочу спросить о татуировке на твоём лице. Я знаю, что это много значит для тебя, но является ли твоя татуировка асигнованием Маори Моко?
— У меня есть несколько сторонников из Новой Зеландии, и я был допрошен об этом
несколькими разными Маори. Один из них сказал мне, что такой дизайн, как у меня, лучше бы смотрелся на ноге, а другой утверждал, что это хороший участок для Моко, но хотел бы узнать, почему она сделана не на всём лице. Но, правда в том, что, хотя я определенно использовал традиционный стиль Маори, мой тату-мастер и я были абсолютно уверены, что мы не копировали какой-либо традиционный или современный стиль Маори. Кроме того, я сидел с парнем из Маори и несколькими ребятами из Танга, Самоа и Полинезийских островов. Каждый нормально к этому относился, благодаря моим корням. Моя мать принадлежит к островным племенам Таино. Для тех, кто не знает, это коренной народ Пуэрто-Рико. Это в сочетании с тем, что я нахожусь в тюрьме за борьбу за благое дело, похоже, заработало мне уважение других островитян. Благодаря общей атмосфере мне становится легче от того, что я серьёзно надел маску воина, и я не пытаюсь выпендриваться перед моими белыми друзьями.Я планирую забить татуировками оставшуюся часть лица, когда выйду из тюрьмы. Тем не
менее, я никогда не поддерживал это как нечто, что должен делать каждый. Большие
татуировки на лице являются серьёзным делом, и могут иметь серьёзные последствия. Для
меня в этом есть сильный личный смысл. Это было событием, изменившим мою жизнь, оно
буквально изменило мою личность. Некоторые сказали бы, что я совсем тронулся умом.
И правда, присвоение культуры коренных народов является эпидемической проблемой.
Причем более серьёзными делами, чем, просто забиванием татуировок на лице. Здесь, в
Соединенных Штатах каждый белый человек хочет казаться частью коренного населения.
Из-за вины перед небелым населением. Вместо того чтобы помогать истреблению
индейского населения, они запихивают в резервации настоящих туземцев, которые голодают и умирают, выдавая себя за истинных коренных жителей. Честно говоря, мне становится от этого страшно.
— Большая часть промышленных предприятий, на которые ты совершил нападения,
возобновили работу и продолжают получать прибыль, даже если тебе удалось сделать
значительный ущерб. В свете этого считаешь ли, что твои действия были эффективными? Можешь ли ты действовать более стратегически? Если да, то как?
— С тем как я смотрю на всё это, я мог провести каждый день своей жизни, стоя
напротив этих промышленных предприятий, держа в руках плакат, и я никогда бы не
заплатил им ни копейки. Даже когда я добровольно тратил своё время, фактически помогая животным, мне приходило на ум, что я по-прежнему оказывал плохое влияние на
промышленность, эксплуатирующую животных. Даже с веганством я один из немногих
аболиционистов-веганов в движении за освобождение животных, и вы услышите, признаю,
что моя диета не спасает 90 животных в год. Так что я жил настолько этично, насколько мог, помогая животным и воспитывая людей. На протяжении всего времени, всё, что я вижу — это негативное влияние. У меня есть друзья, которые десятилетиями ходили с плакатами и табличками, негативное влияние. Почему активизм всегда направлен только на то, чтобы уменьшить нашу роль в жестокости, а не полностью побороть её? Негативное влияние.
Я сыт по горло всем этим. Все эти разговоры а-ля «я больше веган, чем ты», которые я встречал в каждом кафе в Денвере. Постоянная игра просителя людей. Фактически просителя людей задуматься. Потом я как-то раз проснулся, и меня осенило. Я был утопистом и был введён в заблуждение. Как и большинство слишком идеалистичных людей, действительно считал, что в глубине души все были такими же как я. Когда-то я был одним из них, чёрт возьми, я даже создавал бойни! Если я смог измениться, то и каждый сможет, не так ли? Нет. Я пришёл к выводу, что большинство людей не хотят меняться, большинство людей не хотят, знать, что происходит с животными, потому что они не хотят, чтобы чувствовать себя плохими или ответственными за это, и большинство людей не собираются жертвовать своим
временем, энергией или деньгами, чтобы внести изменения. БАМ! Факты, добро пожаловать в реальность! Всё, что оставалось в моей жизни, это заткнуться со своей борьбой за права животных, потому что я боялся звучания собственного голоса.И вы знаете, что я не изменил мир. Но я сделал то, что я никогда не могу сделать раньше. Мои действия стоили индустриям жестокого обращения с животными около двух с половиной миллионов долларов, положительный эффект! И с каждым дерзким шагом вперёд, который я делал, я вдохновлялся. По моим подсчётам было восемь международных подпольных актов солидарности с моим делом. И теперь, когда я говорю, действительно имею право голоса. Я имею в виду взгляд, по поводу которого мы проводим интервью. Я говорил все эти вещи в течение многих лет, прежде чем я стал «Одиноким волком», но вы бы никогда не знали об этом, поскольку никто никогда не слушал.
Что касается стратегии, конечно, я мог бы действовать лучше. К сожалению, о том, КАК я
мог или ЧТО я мог бы сделать иначе, я не могу говорить. В связи с моей текущей ситуацией в тюрьме и наблюдением за людьми.
— Давай поговорим о твоей жизни внутри. Как ты проводишь своё время? Платят ли тебе
за работу? На какие расходы ты должен тратить деньги? У вас есть и mp3-плеер, как он
работает?
— Здесь, в тюрьме очень маленький мир. Я живу изо дня в день, из месяца в месяц,
более года назад я жил в одном блоке, полностью отделённом от остальной части тюрьмы в Марионе. Когда меня переместили из тюрьмы к остальным заключённым, я чувствовал себя, как будто получил условно-досрочное освобождение. Мне можно совершать два 15-ти минутных звонка в неделю и никаких визитов. Каждый человек, которого я пытался вписать в свой список визитов, был отклонён. Я не обнимал, не касался и не видел вживую, кого-нибудь из тех, за кого я переживал со дня моего ареста летом 2010 года. Типичный день проходит как-то наподобие этого. Я просыпаюсь примерно в девять утра. Иду на верхнюю часть блока и сажусь за компьютер. Вхожу в систему и проверяю почту. Все мои входящая и исходящая электронные письма экранируются Контртеррористическим Отделом в Виржинии, чтобы убедиться, что я не передаю и не получаю кодированные сообщения. Они также могут принимать или отклонять входящие и исходящие сообщения электронной почты, прежде чем у меня появится возможность отправить или получить их.Они также могут заблокировать мое общения с кем они хотят, и они сделали это с тремя из моих контактов. Когда это происходит, я никогда больше не могу отправлять обычную почту, электронную почту или звонить по телефону этим людям. Короче говоря, все контакты обрезаются навсегда и без объяснения причин.
После того, как я всё сделал на компьютере, я иду «наружу», что представляет собой
прямоугольную дорожку, которую окружает остров из трёх комнат «отдыха». Небо полностью закрыто металлическим ограждением и колючей проволокой. Я гуляю по
прямоугольнику до обеда. Обед, как правило, состоит из фасоли, риса или случающегося время от времени веганского гамбургера. Еда ужасна и нездорова. Это хуже, чем любое другое учреждение, в котором я когда-либо был. После того как я поем, я возвращаюсь в свою камеру и пишу ответы на письма от сторонников и друзей. В полдень я иду на почту позвонить и получить какую-то почту, книги или журналы, которые пришли в этот день. После почты я смотрю мыльные оперы на испанском телевидении. Мне нравится «Amorcita Corazon». Когда мой сериал заканчивается, я иду на спортивную площадку и делаю силовые упражнения или играю в баскетбол. Я возвращаюсь в свою камеру, завожу будильник на 4 часа, а затем сплю до обеда. После обеда я гуляю ещё час. Затем я изучаю испанский в течение одного-двух часов, после чего я выпиваю пару чашек чёрного чая и возвращаюсь в свою камеру, чтобы читать, писать и рисовать примерно до часу ночи, или пока не засну. Потом я просыпаюсь и делаю всё это снова.Что касается работы, с другой стороны тюрьмы напротив комнат для отдыха находятся
рампы и участок травы, которые ведут к столовой. Моя работа заключается в очистке
проходов и кошении травы. Я получаю двадцать долларов в месяц, но они забирают всё на реституции и судебные издержки, за которые я должен. Так что в действительности мне ничего не платят. Но я получаю возможность выйти на единственный клочок земли, который есть в тюрьме, что является «заграницей» для всех остальных.Что касается жизненно необходимых вещей, всё, что у меня есть: обувь, шорты, веганское
питание, зубная паста, бумага, марки, конверты, музыка и электронная почта (да, я получаю удовольствие от отправки и получения электронной почты). И это благодаря деньгам, которые присылают мне мои сторонники. Без поддержки средств я буквально ничего не имею. Недавно всей федеральной тюремной системе дали mp3-плееры. Они установили аппаратное и программное обеспечения на компьютерах. Песни стоят полтора доллара каждая, без скидок на приобретение целого релиза. У них есть немного хорошей музыки. Я скачал Earth Crisis, Chumbawamba, Хосе Альфредо Хименес, Августина Лара, Napalm Death, Public Enemy и многое, многое другое! Немного стимулирующей музыки очень важно для психического здоровья. Я переборщил и потратил все свои деньги на музыку, что вызывает для меня затруднения, но я не особо парюсь, я предпочёл бы слушать музыку всему остальному, что здесь есть.Беседы и взаимодействия, которым я подвергаюсь в тюрьме, постоянно повторяются и
выводят меня из себя. Здесь есть юристы, которые беспристрастно говорят о праве в течение всего дня, постоянно и без конца. Есть религиозные парни, которые целыми днями просто говорят о Боге, священных писаниях и религиозных истолкованиях. А также есть парни, которые всё время говорят о каждой тюрьме, в которой они были. Большинство из тех парней провели всю свою жизнь в тюрьме.Я избегаю общения с большинством людей здесь, потому что я не люблю спорить, это
бессмысленно и навязчиво. И за пределами моего круга около 5 друзей, чья компания мне нравится, остальные из этих ребят могут пойти смыть себя в унитаз, и идти туда, где
находятся все остальные куски дерьма в конечном итоге, мне всё равно!
Расскажу вам об этом, я всё ещё чувствую хардкор в своих убеждениях, как никогда, но я полностью отошёл от наставлений людям, которые они не хотят слышать, ведь протест отличается от прозелитизма.
— Недавно ты отказаться от использования мусульманского имени, которое тебе дали. Ты полностью отказались от ислама? Религии в целом? Ты по-прежнему придерживаешься какой-либо духовной практики?
Я собираюсь быть честным в своём отношении к религии и многом из того, что походит за духовность. Я не верю в это. Это человеческий пережиток прошлого. Животные в естественном состоянии не нуждаются в этом, так же как и я. Я являюсь частью чего-то большего, чем какой-нибудь религии, «бога» или надувательства, это называется ЖИЗНЬЮ. Когда я умру, я вернусь к Земле. Я пойду туда, где должно быть ВСЁ живое, и я не знаю, где это, пока не придёт время, и смерть не заберёт меня.
Я знаю, что бог не в книгах. Я прочёл и изучил большинство мировых религий и много неизвестных духовных практик. Я узнал наверняка, что бог не в книгах. Единственное, что есть в книгах, это слова. Вся концепция и производство книг является человеческой конструкцией. Это наш способ для мёртвых и несуществующих заразить идеи и существование живых, для хороших или больных.
Я был вовлечён в ислам при неблагоприятных и невероятных обстоятельствах, которые были единственным способом, при котором я мог бы быть вовлечен в любую религию, не говоря уже об очень неправдоподобных догмах. Я не буду вдаваться во всю эту грязную сказку, скажу лишь, что я когда-то пообещал одной старой женщине, которая значила целый мир для меня, что в один день я сделаю попытку, один день, чтобы попытаться найти Бога. И я полностью предался этому. К сожалению, я не отдался этому достаточно.
Знаете ли вы, что когда я впервые был не в ладах с законом, я ворвался в церковь и поджёг огромную пентаграмму на ковре прямо перед кафедрой проповедника? Это была
Методистская церковь в богатом белом районе через дорогу от полицейского участка. У меня также набито 14-дюймовый перевёрнутый крест на половину моего рукава. На том же рукаве у меня так же есть татуировка с изображением горящего в огне папы с козлиными рогами. Все вещи, которые я люблю больше всего в жизни: татуировки на лицах, секс, огонь, животные, музыка, акции освобождения и веганство, по-моему, всё совершенно против религии. Ну что ж, думаю, что таким меня создал «бог»!Когда я связался с религией, она полностью перевела мой фокус и движение вокруг меня. Всё начало тереться около моего нового имени и убеждений и т.д. Я не хотел этого. Помнится, как-то ночью я лёг спать, и мне пришло в голову, что я не думал об Освобождении Животных, Стрейт Эдже или сопротивлении в течение всего дня, только о религии. Это было началом конца для меня. Мне не нравилось это чувство ассимиляции, как Борг, который на Sci Fi показывал «Star Trek Next Generation». Это было успокаивающее чувство, но и жуткое. Вследствие этого появляется стеклянный пончиковый взгляд в глазах, тот, который появляется у всех чрезмерно религиозных людей. Нет, спасибо, мне уже достаточно снесло крышу без всякой помощи от бога, который заставляет верить!
Я устал читать всякие ужасные вещи о том, как бог ненавидит геев и забивает камнями
людей до смерти или отрубает руки за воровство. Это дерьмо во всех так называемых
«священных книгах» различных религий; их права в чёрно-белой печати. И если вы верите, то вы должны делать кучу умственной гимнастики, чтобы хоть как-то не совершать этого всего, страшно!Говоря об этом всем, я узнал много нового о исламофобии и я полностью против этого! Средства массовой информации способствуют тому, чтобы Ислам считали террористической религией, и что на самом деле не достоверно. Каждая религия имеет насильственные, выходящие за рамки общепринятого элементы, но мы не изображаем всех их последователей как «террористов» или «экстремистов». Посмотрите на этих сумасшедших евангелистов, которые отравляют напиток, или на психопатов из «армии бога». СМИ по-прежнему не называют их «христианскими террористами». Я давно узнал, что людей делает хорошими или плохими яблоками не то, во что они верят, а то, что они совершают, и их способности к состраданию или жестокости. Но как насчёт личных убеждений о «журавле в небе, когда ты умрёшь». Я неверующий, и буду оставаться таковым.
— Около года назад ты выдвинул публичное заявление о том, что ты больше не можешь
называть себя анархистом, недавно ты от этого отказался, повторно принимая анархию. Что послужило причиной для изменения взглядов? Что привело тебя к тёмной стороне?
— Причина моего разочарования в анархизме была на самом деле разочарованием в некоторых анархистах. Мне не нравится концепция публичной борьбы с людьми и зрелище, которое она создаёт. Это ошибка, которую я совершил в прошлом, и когда я смотрю на эти заявления, они выглядят просто эгоистично и незрело. Тем не менее, я впервые объясню, что происходит, и что привело к не только заявлению, но и необоснованным слухам, которые следовали за мной с тех пор. Я буду осторожным, чтобы не употреблять громкие слова и не призывать кого-то, из-за учтивости, которая не была предоставлена мне фабрикой по анархослухам.
Во время моего ареста в Колорадо летом 2010 года, второе письмо, которое я когда-либо
получил, было от местной группы анархистов. Они говорили о моей поддержке и были даже заинтересованы в том, чтобы создать мою официальную группу поддержки. Кроме того, они имели собственные типографии. Я был счастлив иметь их поддержку и планировал широко сослаться на них как на издателей. Визит был организован и один из них приехал ко мне в окружную тюрьму города Голден (прим. муниципалитет в штате Колорадо). Этот человек рассказал мне о слухах, что я был тайным агентом. Я опроверг их и сказал, что «Я был единственным человеком по моему делу и больше ни один арест не был совершён, так кого конкретно я должен информировать?» Этот человек согласился, и с этого момента поддержки не было целых четыре недели.Я дал моей новой команде поддержки мой адрес электронной почты и пароль, чтобы они
могли получить другую мою фотографию, кроме той, которая была у СМИ. Я начал писать
статьи об Освобождении Животных с анархической точки зрения. Я звонил коллективу
примерно два раза в неделю. А потом внезапно всё это вошло в ступор. Ничего из того, что я писал, не было напечатано или отправлено мне обратно. Никто не принимал мои звонки. Не было больше посещений. Пару недель спустя я получил письмо от коллектива о некоторых так называемых визитах с моей учётной записи электронной почты на «гомофобские видео на YouTube». Мне сказали, что я должен всё объяснить, защитить себя и сделать это быстро, потому что «анархисты во всем мире призывают отказаться от твоей поддержки».Слова не могут описать, что я чувствовал. Во-первых, я не знал, о каких гомофобских видео
они говорили, и я до сих пор этого не знаю. Во-вторых, единственные люди, которые могли
повернуть против меня «анархистов отовсюду», были теми самыми людьми, которые были в моей группе поддержки, когда я был снова арестован, и это были единственные анархисты, с которыми я мог поддерживать связь. И, в-третьих, я был не единственным человеком, у которого был доступ к той почте. Я знаю, что ФБР могло зайти в мою учётную запись электронной почты, пытаясь собрать информацию или распространить дезинформации, которая принесла бы хороший толк для них. В любом случае, я никогда до сих пор не видел гомофобских видео на YouTube, которые якобы смотрел со своей учётной записи электронной почты. Я не видел его, потому что его не существует.Я был очень зол на это в течение нескольких лет, потому что эти слухи не только испортили часть моей поддержки, но и мои чувства. Очень, очень немногие люди знают о положении, в котором я был: в тюрьме, в новостях, имея в федеральной тюрьме репутацию «внутреннего террориста» и всё время используя это как платформу для высказывания мыслей об Освобождении Животных в своих статьях, сталкиваясь лицом к лицу со слухами и опровергая то, что это тактика «анархистов»! Имею в виду, что я был в тюрьме за то, что был активистом ФОЖ, а я был допрошен, как если бы я был нацистом фашистской тюрьмы за избиение гомосексула!
Когда люди, которые знают меня, пытались отправить комментарии на этот сайт этого
коллектива о том, что я на самом деле бисексуал, они не размещали их. Я знаю это, потому что друзья, печатающие мне такие возражения и отправляющие их ко мне в тюрьму вместе с распечатками их веб-страницы и блогов, показывающих, что они постили, единственные комментарии, которые они разрешали размещать были против меня.
Таким образом, после того как мое судебное дело было закончено в Колорадо, я написал то заявление, что более не являюсь анархистом. Я писал это в то время, когда зоозащитники были очень благосклонны, и в то же время я получаю много обвиняющей почты от анархистов в первую очередь из Соединённых Штатов. Одно дело, когда ты не живёшь с группой людей лично, ты просто тусуешься с другими. Но когда ты в тюрьме, и люди из разных стран критикуют и иногда высмеивают вас в письмах, есть ощущение тотальности ко всему. Так что я подумал, в таком случае я обрежу свои связи с анархическим обществом, и буду придерживаться Освобождения Животных и Стрейт Эджа, которые не враждебны ко мне.Следует так же сказать, что многие анархисты, такие как вы и международные анархические сообщества, неизменно показали настоящую поддержку и солидарность с первого дня. Две вещи, которые имеют огромное влияние на принятие решений, это отсутствие информации и эмоциональный дистресс. Я получил свою долю с тех пор, как был арестован. Но в эти дни я был гораздо более прочным и менее неустойчивым. В значительной степени благодаря окончанию дела в суде и рутине моего текущего окружения. Я анархист, это всегда было основой того, кем я являюсь. Прежде, чем я был одиноким волком ФОЖ, прежде чем я был стрейтэджером, прежде чем я был веганом. Я был анархистом. Я не бросал одно, чтобы принять другое. Я являюсь всем этим и многим другим.
— Что бы ты сказал людям, которые характеризовали тебя как «отдельный предмет
спора»?
Называние меня или ФОЖ, или движения за Права Животных «отдельным
предметом спора» — это небольшая словесная небрежность, которую любят использовать
инакомыслящие и аквистски ориентированные люди по отношению к веганам. Серьёзно, любой, кто читал мою книгу или заявления, которые я много лет делал из тюрьмы, знает, что меня беспокоит больше, чем один вопрос, и всегда беспокоил. Но что более важно, почему отдельный предмет спора оскорбляет, когда дело доходит до
Освобождения Животных?Я лично встречал активистов за права геев, которые действуют так, словно единственное
неправильное на планете это то, что однополые браки не признаются юридически. Я никогда не слышал, чтобы кто-то сказал им, что их причина является менее актуальной, потому что это «отдельный вопрос». Фактически это неправильно подставлять под эту роль Веганизм или Освобождение Животных таким образом. Проблемы прав животных вынуждены иметь дело с несколькими различными видами жизни и часто попадают в затруднительное положение с экологическими проблемами. Почти каждый другой вид борьбы за освобождение занимается фрагментом только одного вида, людей!Людям, которые отождествляют меня или веганство, как интересующимися всего одним
вопросом, я бросил бы обратный вызов: Хорошо, тогда скажите мне ясно, что вы делаете,
чтобы освободить всю жизнь, везде! Дело в том, что Всеобщее Освобождение является
объединением многих различных вопросов, и тактики, и освобождения животных и Земли
являются большой частью этого. Не нужно отказываться от автономного движения, чтобы
действовать под эгидой Всеобщего Освобождения. Я – животное, имеющее личность. Я
люблю животных! Я веган-активист. Это, несомненно, сострадательная и самоотверженная деятельность.Конечно, не каждая группа или представитель добьётся успеха, но пренебрегать сообществом прав животных, словно мы движемся совсем в другом направлении — это полная чушь! Мы можем отметить, что указатель в любом месте. Я знаю много анархистов, которые думают, что анархизм является исключительно политической идеологией или теоретической идеей. Или как насчёт борьбы за независимость, как, к примеру, борьба моего собственного народа Пуэрто-Рико за независимость от Соединенных Штатов Америки? Они, безусловно, очень озабочены собственной автономией и отдельным вопросом независимости. Люди всегда
будут говорить всё, что они чувствуют, и это замечательно, но помните, что строить что-то
гораздо сложнее, чем разрушать.
Спасибо тебе, товарищ, за это интервью. Я действительно хотел иметь возможность принять
участие в этом интервью, который не только вывел эту критику на чистую воду, но и
позволил мне выложить все карты на стол, ничего не утаивая. А теперь мой друг …… мне
больше нечего добавить …. Будьте осторожны, и я буду делать то же самое.
Всеобщее Освобождение, Чего Бы Это Не Стоило!
С уважением, Уолтер Бонд. Заключённый активист ФОЖ
