В психопатологии термин «нигилистический бред» используется для обозначения самоотрицания личности или отречения от собственного тела (окружающего мира). Этот текст написан под воодушевляющим воздействием работ по психопатологии. Он не имеет отношения к попыткам излечения упомянутой болезни, скорее связан с попыткой избавиться от понятия «нормальность» в пространстве нигилизма-эгоизма. Проблема «нормальности», как видится, занимает очень многих анархистов, которые полностью (тоталитарно) погружены в «общественную жизнь» и её «конкретику».
Удар нигилистическим кинжалом (см. Vertice Abisso) наносят те личности, которые отказываются сдаваться на милость абсолютных истин вышеупомянутых «социальных» анархистов. Этот кинжал находится в руках тех личностей, которые поднимают себя над «всем».
Нигилистическое исследование наполнено релятивизмом.
Релятивизм пронизывает нигилистические исследования, стремящиеся проникнуть в гниющую плоть неподвижной детерменистской мысли, столь типичной для дегенеративной морали.
Нигилизм не сдаётся. Открыто заявляя собственный эгоизм, он дестабилизирует всякое соглашательство, царящее в человеческих умах.
Всякий рухнувший идеал возносит сингулярность существования личности к новой жизни.
У не-предела есть предел.
‘Жалкое и эфемерное отродье, дитя случая и боли, почему ты заставляешь меня вещать то, что тебе лучше не слышать? Лучшая доля недостижима для тебя: не быть рождённым, не быть, быть ничем. С другой стороны, лучшая доля для тебя — поскорее умереть.’
‘Диалог между царём Мидасом и Силенским демоном’, ‘Рождение Трагедии’, Ф. Ницше.
Бездна нигилизма
Пустота окутывает наши мысли.
Пустота перенаправляет наши мысли.
Пустота меняет наши мысли и закручивает их в хаотическую спиарль отсутствия кодифицированной формы.
В поисках сути уничтожения символьных кодов волевая интерпретация обращается к самым истокам ‘перспективы’.
Зрение пульсирует всепроникающей деформацией, раз за разом открываясь для индивида, демонстрирующего признаки нигилистического бреда: бредовую глубину восприятия окружающей действительности.
Трещина в нашем восприятии проходит от основания суперструктуры к разрушающимся дренажным трубам канализации под названием ‘общество’.
Пенетрация включает в себя прочные и неподвижные моменты в не-различении медико-бихевиористической соблазнительности.
Перенос жизненно-важной синхронности блокирует сознание и расширяется в продолжающемся существовании, в продолжающемся поиске пределов переживаний.
Конкретность моральных законов человека ограничивает всякую попытку реализовать собственные желания.
Медикаментозное лечение требует признание правил и догм народных масс.
Состояние подчинённых элементов декриминализирует всякое действие. Восприятие действительности тонет в бездне нигилизма.
Нет никакого ясно различимого признака отказа от собственного я: наше самоощущение основано на искусственных переживаниях в питательной среде системы-общества.
Нет никакого признака чего-либо, потому что в нигилистическом бреду ничто уничтожает самое себя, и разрушительный хаос дестабилизирует отношения принадлежности, отменяет ничто.
Продолжающийся процесс принятия навязанной пенетрации сталкивает элементы, которые пытаются на практике интерпретировать продолжающие появляться признаки распада, пытаются выстроить последовательное отношение к не-принадлежности.
Гипотеза модулирует интерпозицию: гипотеза — это правила в контекстуальной форме шантажа и его последствий.
Всё, что смертно, — это гипотетический акт визуального выражения.
Гипотетическое видение доминирует над контекстом многократным гипотактическим наложением, что проявляется в конфликте с остаточными импульсами к действию в разрушительной рефлексии.
Конфликт подстёгивает и принимает формы-парадигмы: облегчения и суперпозиции.
Самость возбуждает эго и толкает последнее к разрушительному хаосу.
Триумф личности поглощается анальгетической внешностью.
Страсть к дебошу требует уничтожения и приостановления нигилистического бреда во всём: в деформированных спазматических бесформенных видениях, в саморазрушительном извращении, проявляющемся в полных оргазма кошмарах, в слёзах просветления, венчающих концепции-аксиомы.
Принуждающий к подчинению симптом исследует и усиливает оргазмический кошмар в той форме, при которой доминирование над телом оказывается разрушено, а мотивация к жизни равна нулю и кажется уже уничтоженной, когда ничто отражает пустоту, полную пустоту: желание и конфликт проявляются в отчаянном дыхании смерти.
Смерть желанна, она проявляется в отвратительной мастурбации и телесной пытки, цель которой — обрести новую жизнь в не-жизни.
Не-жизнь — это способ выжить в пустоте неврозов с помощью актов нигилизма.
Эрогенной конвульсией в центре собственного я травма ломает и уничтожает мнемоническую и неподвижную привычку к ‘мысли’
Конвульсия создаёт дестабилизирующие и разрозненные фрагменты бездны, которые поглощают социальный покой.
Травма ищет образы тела, покалеченного бредом, она заменяет это образ чередой галлюцинаций и продолжительной экзальтацией, которые извращают всякую попытку примирения: латентный конфликт выходит на поверхность, в нём тонет остановившийся ум. Отвращение к жизни должно быть кастрировано, и кровь источает миазмы гипотез: труп истерзанного духа — воплощённое требование нигилистического бреда, этот бред жаждет распятых конечностей и внутреннего бунта.
Видения в рамках изменённых и продолжающих меняться структур распространяются на деформации под отсутствующим взглядом смотрящего, потерявшего чувство перспективы.
Желание жить усиливается и нарциссическая личность жаждет понимания природы собственного нигилистического бреда.
Парадигма телесных пыток — это видоизменённая форма понимания отсутствия отсутствия на фоне отсутствия.
Отсутствие не подразумевает существование: оно ничто в непохожести, непохожей на край скрытого края.
Пенетрация всё глубже пронзает бездну множеством маниакальных извращений под не-ритм, нервозное государство меняется и тонет в заводи скрытого ничто, в самом сердце бреда. Деконструкция — это разделение и поиск сущности, ядра бешенного желания самоуничтожения.
‘Тот, кто прошёл через пустоту, получит помощь провидения во всякой болезненной ситуации, и его главным страхом станет страх принять эту помощь, проглотить её настолько быстро, чтобы снова сорваться в состояние отчуждения, из которого только что вышел’
‘Падение времени’ Э. Чоран
Источник: почта.